Невский, 7. Ленинград. 27.01.1944 / Невский, 7. Санкт-Петербург. 27.01.2022
Женщина поздравляет солдата с полным снятием блокады. Объявление в левой части экрана - приказ командующего войсками Ленинградского фронта генерала армии Леонида Говорова о полном снятии блокады Ленинграда. Решение об объявлении блокады снятой было принято днём ранее после освобождения Гатчины. Ночью приказ был распечатан на тысячах листовок и утром 27 января ленинградцы могли прочитать его на стенах домов по всему городу.
Дневниковые записи ленинградцев, сделанные в тот день.
Из дневника А. Ф. Евдокимова, 27 лет. Мастер на заводе "Красноармеец":
"Свершилось! Настал и на нашей улице праздник. То, на что мы надеялись, о чем мечтали, ради чего мы терпели голод и холод, теряли родных и близких, работали и сражались, наконец стало явью.
18 января вечером по радио объявили о прорыве вражеской обороны под Ленинградом и Новгородом.
19 января опубликован приказ товарища Сталина об освобождении нашими войсками Красного Села и Ропши. У врага отбиты города и поселки с такими родными названиями Петергоф и Стрельна. Сколько счастливых мирных воспоминаний связано с ними.
21 января занята Мга. Надо пережить блокаду, чтобы понять, что значит для ленинградца это коротенькое слово. Мга — это железно дорожная станция, через которую проходят пути, связывающие город со страной. И ее освобождение означает, что мы больше не осажденные. Сколько сил и жизней потрачено за эти тяжкие и трагические годы, чтобы выбить врага из этого места. И вот свершилось. Но борьба продолжается. Наши доблестные войска идут вперед.
24 января освобождены Пушкин и Павловск. Все дальше от стен города гонят захватчиков наши воины. Мы уже не слышим артиллерийской канонады, в городе не рвутся вражеские бомбы и снаряды. В городе наступила тишина. Мы от нее отвыкли. Странно и непривычно. От радости хочется плакать и плясать. Вчера наши заняли Гатчину.
18 часов 45 минут. Что за радость! Какой день! Город ликует. Вновь над городом гром орудий. 324 орудия 24 раза салютуют в честь нашей общей Победы. Город весь в разноцветных огнях: фейерверки, сигнальные ракеты, разрывы пиротехнических зарядов озарили небо. Блокада снята! Какое нужно сердце, чтобы не заплакать! Какой день, какой праздник! Его мы никогда не забудем."
Горячева Зоя Андреевна, медсестра:
"Когда в январе 1944 года началось наступление с целью окончательного снятия блокады, из медиков нашей дивизии была создана группа усиления, направленная в 64 Гвардейскую стрелковую дивизию, которой командовал Романцов – бывший командир нашей 10-й с.д., в эту группу попала и я. Мы брали Красное Село, там тоже было очень много раненых. Один раз из-под Красного Села мы привезли в Ленинград машину раненых. И когда их сдали, решили заехать к тёте Поле, попить чайку. Только сели, как вдруг объявляют, что блокада снята, мы выбежали на улицу. Люди бежали грязные, чёрные, плакали, целовались, совершенно не знакомые люди обнимались. И был салют – я первый раз видела салют. Такого салюта, мне кажется, я больше никогда не видела. Даже в День Победы не было такой радости, какая была в тот день."
Кричевская Фанеда Иудовна, педагог, редактор. Во время Великой Отечественной войны - сотрудница Литиздата, директор и главный редактор Учпедгиза:
"27 января. 7 ч. 30 мин. Через четверть часа передадут сообщение о снятии блокады и [нрзб] Салют Ленинграда. Исторические и торжественные минуты! Итак уже можно подводить какие-то итоги 2 ½ года блокады. Сколько пережито, какой груз горя, волнений, гордости и стойкости, глубочайшей горечи и безысходной тоски! Разве можно выразить все это словами[?] Я себя позорно веду. Часов в 6 позвонили из райкома и сообщили о том, что будут передачи и у меня как будто ком железный в горле. Реву и реву. Вот уж не терплю, чтобы эт[о] видели другие и не смогла удержаться на работе. Сбежала в райисполком в столовую и там сижу за столом и реву. Пришла домой и чтобы как-нибудь привести себя в порядок села писать вот эти строки. Репродуктор торжественный голос: Внимание, внимание в 7 ч. 45 м. будет передан[о] важное сообщение из Ленинграда… Слушайте наши передачи! Передо мной на столе пачка телеграм, поздравляют с победами. Ну разве могу я в этот момент не думать о Щенике моем. Где-то в тех местах где сейчас заканчиваются бои лежит где-нибудь уже неузнаваемое его тело или м.б. совсем не там оно. М.б. замучен где-нибудь в плену. Кто и когда мне расскажет о последних его минутах? Как это все было, что он чувствовал, о чем думал? Неужели наступит такое время, когда я смогу подумать об этом без бесконечного ужаса тоски. А мамочка, бедная моя, страшная изможденная с глазами полными тоски, такая родная и близкая. И ведь не с кем даже поделиться горем, п.ч. не хочется омрачить радостных минут другим. И так всю уже оставшуюся жизнь. Всякая радость для меня будет омрачена, отравлена горем моим. Только и остается поплакать одной.
Пожалуй пожале[е]шь, что не пристукнул какой-нибудь осколок снаряда. 24 залпа из 320 орудий! Пойду на улицу посмотреть салют."
Сокольский Виктор Лазаревич, командир отделения самоходных орудий:
"Через десять дней после начала наступления в полку осталось только 3 СУ-76. Комполка приказал мне собрать "безлошадных" механиков - водителей и выехать с ними в Ленинград, на завод имени Егорова (на танко-ремонтный завод) за пополнением и техникой. Поехали на БТРе. Когда мы добрались до Пулковских высот, то увидели, что все небо над Ленинградом в прожекторах и в разрывах. Подумав, что это немцы, "под занавес" пытаются разбомбить город, решили переждать авианалет. Так, как время поджимало, я приказал всем лечь на днище БТРа и так мы заехали в город. Но далеко пробраться мы не смогли так, как улицы были буквально забиты людьми. Нас, чумазых и закопченных, вытащили "на свет божий", обнимали, целовали, пытались качать, совали нам в руки вино и водку."
Богданов Дмитрий Иванович, инженер Обуховского завода:
"27 января. Сегодня для нас, ленинградцев, радостный день. В 19-45 объявили приказ по радио, о том, что полностью снята блокада Ленинграда, и что враг отогнан на 60 и 100 км от Ленинграда, и что теперь нас не будут обстреливать из орудий-это очень большая радость, потому что до сих пор не было никакой уверенности в своём существовании, т.к. в любую минуту дурной снаряд мог прикончить твоё существование, а теперь эти опасения отпадают. В 8 часов вечера впервые у нас был салют из орудий и фейерверк, который я наблюдал с крыши цеха: пускали цветные ракеты пачками, букетами, штук по 20-30 сразу, красные, зеленые и белые, светили прожекторы и стреляли пушки. Утром сегодня узнал, что занята Гатчина, но, наверное, там ничего не осталось"
Озерова Галина Александровна, библиотекарь. В годы ведения дневника - сотрудник Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина:
"27 января. Все трамв[айные] ост[ановки] оказались на прежних местах. Вечером было похоже на пасхальную ночь. Тепло, темно, тихо, крупные звезды, масса народа. Даже милиционер — верх любезности. У каждого репродуктора — толпа. Незнакомые люди перебрасываются короткими фразами, смысл которых понятен только л[енингра]дцам. Торжественный голос диктора начинает читать приказ. Все затихает, останавливаются трамваи. Слышатся изредка отдельные возгласы, чей-то плач, начинают сморкаться, всхлипывают. После фразы о 320 орудиях — аплодисменты. Прошлись от Елисеева до Аничкова и обратно. Какая-то воинская часть остановилась на дороге и грохочет от хохота. Носятся озабоченные мальчишки. И вдруг все ослепительно осветилось. "