На своих экскурсиях я всегда говорю, что блокада фактически началась 28 августа 1941 года, когда последний эвакуационный поезд из Ленинграда промчался рано утром мимо посёлка Мга под разрывы немецких бомб и снарядов. В середине этого дня на территории станции начались бои, что сделало невозможным дальнейшее прохождение составов по последней железнодорожной ветке, связывавшей Ленинград с остальной страной. Учитывая значительное превосходство противника в силах, исход этих боёв был предопределён, и потому именно с этого дня можно начинать отсчёт блокадного периода города. В ходе экскурсионного рассказа неизбежно приходится идти на упрощения ради сохранения краткости и ясности изложения, и сейчас я хотел бы более развёрнуто рассказать о том, как начиналась блокада и каковы были её отправные точки.
В традиционном повествовании об окружении Ленинграда немецкие войска начинают свой марш в Прибалтике и останавливаются в Шлиссельбурге 8 сентября, причём и Лужский рубеж, и в особенности Красногвардейский укрепрайон, сыгравшие важнейшую роль в обороне города и срыве планов его захвата "с ходу" вообще не упоминаются. Почему ещё в советское время сложился такой нарратив - вопрос сложный, и упомянутой выше необходимостью в упрощении не исчерпывается. Подробный ответ на него сможет дать только кропотливая работа в архивах, причём не столько военной, сколько послевоенной поры. В этом же тексте я рассмотрю именно самый последний период отсечения города немецкими войсками от остальной страны с 28 августа по 8 сентября.
После того, как перестала работать проходившая через Мгу Кировская железная дорога, существовала ещё возможность снабжать город по воде. Прохождение кораблей и барж по реке Волхов из озера Ильмень уже было невозможно, однако по рекам Сясь и Свирь в Ладожское озеро ещё могли проходить баржи по маршрутам Мариинской водной системы. Также была возможность разгружать поезда на станции Волховстрой и сплавлять грузы по реке в город Новая Ладога, после чего их можно было бы отправлять в Ленинград через Шлиссельбург по Ладожским каналам. Однако 30 августа немецкие войска совершают неожиданный прорыв к реке Неве в районе Ивановского.
Вот как описывает появление немцев в селе Ивановском на берегу Невы А. Ф. Морозов, которому было в то время 15 лет: "Немцы появились неожиданно 30 августа примерно в 10—12 часов утра... Приход немцев застал врасплох завод автоприцепов. Когда немцы заскочили на территорию предприятия, производство работало. Люди не успели даже воспользоваться лодками ОСВОДа, которых полно было на берегу, чтобы удрать на правый берег Невы. Удалось это сделать лишь директору с некоторыми сотрудниками заводоуправления. Кассир завода был убит. Трагедия произошла на подъеме дороги от реки Святки в сторону Ленинграда. Я видел на обочине дороги в канаве брошенный автоприцеп. Невдалеке от него находилось распростертое тело кассира, рядом с ним валялся портфель с рассыпанными деньгами и документами. Ветер носил их по дороге.
Страшно было первый раз увидеть немцев — сковало все тело. Когда пересилил себя, понял, что они не обращают на нас никакого внимания. Немцы занимались мародерством, вскрывали магазины и грузили на багажники мотоциклов тюки с материей. Что осталось в магазинах после немцев, уже растаскивали местные жители..."
Из воспоминаний Евдокии Макаровой (1907-1984):
"Когда немец пришел, мы все в подпол забралися. И боимся вылезать, что сейчас всех перестреляют. А потом один из ребят вылез и поглядел в окно. А там наши колхозники стоят и с немцем разговаривают. Им переводчик рассказывает: "Идите в лес на три дня. Через три дня Ленинград возьмем и все домой придете. И будете жить по новому. Мясо, молоко, яйки не будете платить Сталину, всё будет хорошо".
А мы в лес не пошли, а на Неву. На Неве стояли штабеля с тёсом. Мы там сидели двое суток. Сидим под тёсом и глядим, как горели катера. И подошел пассажирский пароход. Кто шел в Ивановское, того не били. А кто поплыл через Неву, тех стали убивать. Четыре катера сожгли. А потом в пороги зашел большой пароход и не дошел до пристани, завернул обратно. Не знаем, его расстреляли или нет."
В Смольном новость о захвате Ивановского восприняли с шоком и недоверием. На разведку по Неве было отправлено 2 катера из Шлиссельбурга и один бронекатер из Ленинграда. Все судна были сразу же потоплены немцами, которые после захвата Ивановского немцы моментально развернули на берегу артиллерию и миномёты. После этого о проведении по Неве тихоходных барж не могло быть и речи.
К вечеру этого дня фактически завершились бои за Мгу, из которой окончательно были выбиты советские войска. Командующий группой армий "Север" фельдмаршал фон Лееб оставил в своём дневнике запись такого содержания: "Суббота, 30 августа 1941 г. 20-я моторизованная дивизия вышла к Неве в районе Ивановского. Тем самым пресечена возможность ухода военно-морского флота русских из Ленинграда в Архангельск через Ладожское озеро. Одновременно осуществлен выход у станции Мга к третьей, единственно свободной, железнодорожной линии, ведущей в Ленинград с юго-востока. Таким образом, Ленинград оказался реально окруженным".
В тот же день Сталину доложили о потере Мги, после чего у него произошёл очередной неприятный разговор со Ждановым и Ворошиловым. Ввиду утраты и водного, и железнодорожного путей снабжения города ленинградское руководство 2 сентября принимает решение впервые снизить нормы выдачи хлеба. Вместо 800 граммов хлеба рабочие начинают получать 600, иждивенцы и дети - 300 граммов вместо 400. Тогда никто ещё не мог предполагать, что к 20 ноября, когда все, кроме рабочих, станут получать печально знаменитые 125 граммов, произойдёт ещё четыре таких снижения.
При всей серьёзности положения на фронте, немцам до берега Ладожского озера оставалось пройти ещё порядка 15-20 километров. На Синявинских высотах ещё можно было организовать оборону, чтобы на остававшемся коридоре построить новую железную дорогу - там же, где она будет построена после прорыва блокады. Вплоть до 7 сентября 1941 года между деревней Шереметьевкой и Шлиссельбургом действовала паромная переправа, по которой из Ленинграда перевозили автобусную колонну. Проехавшие по дороге вдоль Ладожских каналов автобусы едва избежали столкновения с немецкой разведкой и впоследствии использовались для эвакуации ленинградцев, прибывавших на восточный берег озера. Кроме того, ещё были доступны Ладожские каналы, по которым можно было бы перевозить грузы из Новой Ладоги в Шлиссельбург, избегая опасностей Ладожского озера.
Однако на тот момент подходы к Синявино защищал лишь один батальон морской пехоты численностью менее тысячи человек, раздёрганный на отряды по линии около 14 километров. Это было больше, чем согласно Полевому Уставу могла успешно оборонять целая дивизия. На вопрос, почему подходы к высотам не были прикрыты, ответил командовавший действовавшими в этом районе войсками маршал Кулик в своём телефонном разговоре со Сталиным: "Люди врут, обманывают друг друга. На бумаге все хорошо, а на картах вензеля, в особенности, в том числе и у нашего с вами приятеля, а на деле, когда проверишь, совершенно другое. Поэтому захват Шлиссельбурга нужно отнести за счет общего вранья и незнания дел высших начальников, как обстоит дело на месте. И они меня обнадежили, что в этом районе все обстоит благополучно, а я как раз в период, когда армия сосредоточивалась, выехать на место не мог и доверился штабу 48-й армии и его командующему, что они не допустят противника в направлении Шлиссельбург. Я был целиком занят организацией перегруппировки для захвата станции Мга. Я бы мог в этот период бросить одну сд [стрелковую дивизию - А.Ш.], которая бы не допустила захвата Шлиссельбурга. Правда, это неприятная история, но я вам хотел доложить точную правду".
То есть в окончательном установлении сухопутной блокады города роковую роль сыграл главный недостаток Красной Армии образца 1941 года: отсутствие средств связи и плохая координация действий между командованием, воинскими частями и родами войск. Небольшой заслон из морских пехотинцев, не имевших поддержки артиллерии и авиации, был сметён стремительно продвигавшимися частями 20-й моторизованной дивизии Вермахта. Практически все оборонявшие Синявино советские солдаты погибли или были взяты в плен. Впоследствии штурмы этих высот будут стоит Красной Армии очень большой крови на протяжении двух с половиной лет. Впоследствии вся вина за то, что немцы прорвались к Ладоге, была целиком и полностью возложена на "невезучего" Кулика, однако современные исследователи оспаривают эту точку зрения.
В ночь с 7 на 8 сентября 1941 года войска 1-й дивизии НКВД, ещё удерживавшей небольшой плацдарм на Неве рядом с Отрадным и город Шлиссельбург, переправляются на правый берег реки. На левом берегу не остаётся даже войск прикрытия, и рано утром 8 сентября 1941 года, едва успев отменить запланированный бомбовый удар, немцы на мотоциклах и бронетранспортёрах въехали в Шлиссельбург. В 10 часов утра на колокольне Благовещенской церкви был повешен флаг со свастикой. Началась полная сухопутная блокада Ленинграда. Попытки немедленно контратаковать немцев как наступлением с востока, так и десантами со стороны Невы и Ладоги не приведут к успеху, и Шлиссельбург будет освобождён только через полтора года. Из около 10 000 его жителей в городе останутся только 300.
Таким образом, с момента захвата Шлиссельбурга последняя надежда построить дорогу через ещё удерживаемую на южном берегу Ладоги была потеряна. Единственным способом снабжать город был путь через крайне опасное для деревянных барж Ладожское озеро, на котором к тому же начался сезон штормов. В Осиновце, единственном доступном порту на западном берегу озера, а по факту рыбацкой деревушке с одним полусгнившим причалом, работы по обустройству портовых сооружений начнутся только на следующий день. Первый конвой прибудет в него 12 сентября и привезёт только 70% от однодневной нормы муки по тогдашним нормам. Из этого небольшого количества часть будет потеряна, а часть сгниёт под осенними дождями из-за отсутствия складов и транспортных мощностей. Поток припасов для города не будет компенсировать того, что съедалось, нормы станут постепенно уменьшаться. Первые смерти от истощения будут зарегистрированы в начале ноября, а в декабре начнётся массовый голод.
Некоторые нечистые на руку авторы, называющие себя историками, утверждают, что блокады на самом деле Ленинграда не было, так как водное сообщение с Ленинградом по Ладожскому озеру всё ещё было возможно. В действительности же сочетание нехватки транспортных мощностей, логистических сложностей, особенностей климата и рельефа Ладоги, а также немецких бомбёжек привели к тому, что эффективное снабжение города продовольствием стало невозможным. И хотя после потери проходившей через Мгу железной дороги ещё оставались призрачные шансы на организацию иных путей снабжения, исходя из критерия реальной возможности накормить город, на мой взгляд блокада была установлена уже 28 августа 1941 года.